Грезы наяву - Страница 24

К оглавлению

– Я не хотела, чтобы вы подумали, будто я трусиха.

– Я уже знаю, что вы не трусиха.

– Я хотела, чтобы вы подумали, будто я – выносливый человек, знающий толк в лошадях.

– Зачем?

– Я хотела вам понравиться.

Он выглядел ошарашенным.

– Вы хотели мне понравиться? Зачем? Что еще вы запланировали для ранчо?

– Нет у меня никаких планов насчет вашего вонючего ранчо!

– А насчет меня? – подозрительно сказал он.

– Вот видите! Вы всегда думаете обо мне только самое плохое.

– Я?

– Только не понимаю, почему я вам не нравлюсь. Проклятье! Вы, упрямый старый ковбой, я же отличная девушка!

– Я никогда не говорил, что вы мне не нравитесь, – мягко сказал Сидни. Он направил лошадей к небольшой рощице, протянувшейся вдоль маленького ручейка, остановил там свою лошадь и медленно спешился.

Затем перешел на другую сторону и помог Джесси слезть с лошади. Колени девушки подогнулись, и она прислонилась к нему.

Его рука крепко обняла ее.

– Будьте вы прокляты, Джесси, с чего это вы взяли, что не нравитесь мне? Вы мне нравитесь, черт возьми, даже очень.

– Разве?

– А как вы думаете, зачем я попросил вас поехать сюда? Вы меня заинтриговали, и я хотел получить возможность узнать вас получше.

– Правда?

– Ну а вы что подумали?

– Я подумала, вам нравится… целовать меня.

– Ну, я не буду этого отрицать.

– Я подумала, что, может быть, вы завернете меня в шерстяное одеяло, увезете в никуда и осыплете поцелуями с ног до головы.

– Я привез одеяло, – хрипло сказал Сидни.

– Я надеялась на это.

– Правда? – нежно спросил он.

– Нет, Сидни, я не могу! Мы не можем.

– Мы не можем?

– Мне еще никогда не было так больно, – пожаловалась она, со стоном опускаясь под дерево. – Я думаю, что не смогу скакать верхом обратно.

– Вам придется это сделать, – сказал он.

– Но я не могу.

– Джесси, – Сидни присел рядом с ней и дернул одну из ее кудряшек, – это может показаться забавным, но симпатия и антипатия к вам одинаково изводят меня.

– Изви…

– Нет, – прошептал он, его рот приблизился к ее, – скажи, твои губы тоже болят?

– Нет, кажется, они – единственная часть моего бедного тела, которая избавлена от боли.

Он нежно поцеловал ее. Джесси почувствовала, что в ее легких не осталось ни капли воздуха.

– Сидни, – прошептала она, – мои уши тоже не болят, оба.

Глава седьмая

«Давайте снимем ваши джинсы» – последние три недели эта фраза постоянно преследовала его.

Ему следовало бы знать, что сегодня его мечтам не суждено осуществиться, даже если он снимет с нее джинсы.

– Это будет не так-то просто, – вздохнула Джесси.

– Принимаю ваш упрек. Мне нужно было проверить ваше искусство верховой езды до того, как мы выехали.

К несчастью, он был поглощен совсем иными мыслями. Ему никогда не доводилось видеть женщину, выглядевшую так очаровательно, как Джесси Хуберт в тот момент, когда он ворвался в ее спальню.

Красноватые локоны девушки разметались по подушке, ее щеки были нежно-розовыми ото сна, а длинные ресницы отбрасывали тени на скулы.

На ней была надета изящная маленькая вещица, будто сплетенная из паутины, сквозь которую проглядывали гладкая молочно-белая кожа и едва прикрытые полные округлые груди.

Сидни сразу же почувствовал искушение поцеловать ее. Эта мысль полностью захватила его, хотя он яростно пытался направить се в другое русло и выйти из этой неловкой ситуации. Теперь же, когда она скакала позади него и ее лифчик цвета слоновой кости выглядывал в вырезе ее рубашки, а маленькие красные губки изогнулись в соблазнительную улыбку, это стало еще труднее.

Он попытался не смотреть в ее сторону, усилием воли держа в узде свои разгулявшиеся животные инстинкты. Но если первое еще как-то удавалось, то животные инстинкты бушевали не ослабевая.

И вот теперь он расплачивался и за свою небрежность, и за свое яростное желание.

– Сидни, – прошептала Джесси, – мои уши тоже не болят.

Его охватило чувство, близкое к блаженству. Это было то самое приглашение, которое ему было нужно. Он целовал ее со всевозрастающей страстью, его руки с яростным наслаждением исследовали ее тело, когда резкий вскрик остановил его.

– Не нужно касаться меня там, – взмолилась она. – Это слишком больно.

И тогда он вспомнил, что собирался взглянуть на ссадины.

Он расстегнул молнию на ее джинсах, тихонько успокаивая ее.

– Давайте посмотрим, насколько это серьезно, – произнес он, похвалив себя за спокойный ровный голос.

– Сидни, мне ужасно неловко.

Нежно, как только мог, Сидни стянул джинсы с ее округлых бедер, открыв своему взору шелковые трусики цвета слоновой кости с V-образным вырезом, отделанным кружевом.

Его дыхание участилось, пока он стягивал ее джинсы.

Нежная кожа внутренней поверхности ее бедер уже понемногу синела.

– О, Джесси, почему вы не сказали мне раньше?

– На мне легко появляются синяки, – сказала она. – Я уверена, что это выглядит хуже, чем чувствуется.

Он легонько дотронулся пальцем до синяка, и она застонала.

– Я в этом не уверен, – пробормотал Сидни.

Он осмотрел ее ноги. Кожа на них была сильно натерта.

Он тяжело вздохнул, лицо помрачнело.

– Это моя вина. Я думал, что вы катаетесь верхом каждый день. Я действительно так думал. Сам-то я езжу верхом с тех пор, как стал ходить, и никогда не представлял себе, что кто-то может быть столь чувствительным и нежным.

– Это совсем не ваша вина, Сидни. Это я вела себя глупо. Надо было сознаться вам сразу, как только почувствовала боль. Я только хотела один раз попробовать.