Грезы наяву - Страница 40

Какая-то лошадь скакала прямо на него, седло на ее спине сползло вбок. Седока не было. Сидни заставил себя не терять самообладания. Несущаяся лошадь внезапно остановилась, тяжело дыша, дрожащая, взмыленная, мокрая от пота. Кто же на ней катался? Эта кобылка не принадлежала к тем лошадям, на которых ездили его помощники, – он мог сказать это с первого взгляда. Седло тоже не принадлежало ни одному из его людей.

Эта лошадь была одна из тех, которые использовались для гостей, для их прогулок. Но все гости уехали.

Стив? Нет, этот парнишка никогда так плохо не наденет седло, и уж, конечно, оно не сползет.

Джесси? Ее запах неуловимо витал в воздухе, путая его мысли. Но это не могла быть Джесси.

Он сам видел, как она уехала.

Нет, постой, как раз этого он и не видел. Предположим, что Джесси последовала чему-то необъяснимому – она ведь так импульсивна, – что, возможно, и привело к такому результату. Она могла, как «раньше, взять на себя больше, чем умела, – единственный вывод, который напрашивался сам собой.

Около двери конюшни висел старый медный колокол, в который звонили только в случае крайней необходимости. Сердце Сидни тяжело застучало, он подошел к колоколу и зазвонил в него. Кто-то же упустил эту лошадь!

И он готов был биться об заклад, что кто бы ни упал с этого седла, ранен, и возможно тяжело. Ковбои появлялись отовсюду, причем быстро. Звон колокола раздавался здесь, может быть, не чаще одного раза в год. Даже Чарльз, знающий, что означает этот звон, бежал по тропинке, ведущей от большого дома.

– Кто-нибудь видел, кто уезжал на этой лошади? – прежде всего спросил Сидни.

Мужчины покачали головами.

Появился запыхавшийся Чарльз. Сидни повторил вопрос, но тот тоже ничего не видел.

– Машина Джесси все еще припаркована? – Да, я проходил мимо нее и заметил, что она привязала плюшевого медведя на переднем сиденье.

Пустая машина пугала. Это означало, что, вероятнее всего, это была она. Этот плюшевый мишка, сидящий в машине, вызвал у всех мужчин воспоминание о сердечности Джесси, о ее звонком смехе, о ее жизнерадостности и неугомонности. Зловещее молчание повисло над ними. И на лице каждого мужчины, ждущего его указаний, Сидни заметил глубокую привязанность, которую они питали к Джесси. Каждый из этих мужчин, даже Чарльз, имел мужество любить ее, не стеснялся свободно показать и доказать свою любовь к ней. Это тоже видно было по их лицам.

Внезапно он осознал то, чего не замечал, да и не хотел замечать, раньше. Место Джесси было именно здесь.

Она принесла сюда, на эту одинокую землю, в эту глушь, свой талант веселить людей, свой звонкий смех, свой неудержимый энтузиазм и свою любовь.

Все, кто познакомился с ней, признавали ее способности и полюбили ее, поскольку она заслужила эту любовь. Все, кроме него.

Ужасная боль, пронзившая Сидни, могла, казалось, парализовать его. Но он должен это выдержать.

– Том, принеси мне карту.

– Да, сэр.

Чувствуя тошноту и странную слабость в ногах, Сидни засомневался, сможет ли он когда-нибудь сказать Джесси, что он понял: место человека там, где его любят. Нет, он не должен позволять себе быть таким сентиментальным. Особенно сейчас. Том принес карту, и все склонились над ней.

– Роб, ты и Джо обследуете этот сектор к западу. Принесите винтовки. Если вы найдете ее, стреляйте три раза. Обыщите каждый дюйм земли.

– Мы не пропустим ни дюйма, сэр.

Одно за другим он распределял места для поиска. Но они знали, и он знал, как велика эта земля. И какой маленькой была Джесси.

Наконец все подготовились к поиску. Кто-то оседлал лошадь и для него. Сидни почувствовал глубокую признательность. Он решил поехать один, осматривая территорию по дороге, ведущей к роще у ручья.

Чарльз одиноко стоял у загонов среди оседающей пыли. Он был очень удручен.

– Как только прилетит вертолет, отправьте его сюда, – сказал Сидни, показывая пальцем место на карте. – И прочешите эту дорогу.

– Конечно, я пошлю его. Эджертон… Сидни… Сидни едва сдерживал свое нетерпение.

– Да?

– Я думаю, что это я виноват в случившемся.

– Никто в этом не виноват. – Сидни резко сунул винтовку в чехол, прикрепленный к седлу.

– Вы, наверное, знаете, я просил ее выйти за меня замуж.

Проклятье! Неужели этот человек не понимает, что сейчас дорога каждая секунда? Сидни отвязал свою лошадь и вскочил в седло.

– Она сказала «нет».

– И что? – произнес Сидни, поворачивая свою лошадь, нетерпеливо танцующую по кругу. Где-то в глубине души ликующе зазвенели колокольчики надежды: она сказала «нет»! Однако Сидни одернул себя – рано еще радоваться.

– Она сказала «нет», потому что влюблена в вас.

Сидни снова развернул лошадь и подъехал к Чарльзу очень близко:

– Она вам так сказала?

– Нет, она ничего не говорила. Это я, к моему глубокому стыду, сказал ей, что, если она признается вам в своей любви, я убью вас. Я понимаю, это был отвратительный шантаж. Возможно, поэтому она от отчаяния взяла эту проклятую лошадь, едва умея ездить верхом. Я так сожалею. Это моя вина.

Сидни глубоко и спокойно вздохнул. Он едва сдержался, чтобы не выдать своего желания связать Чарльза и тащить его за своей лошадью, пока они не найдут Джесси.

Но он только взглянул на него. Чарльз страдал, он искренне раскаивался. В его глазах была тоска. Несмотря на гнев, Сидни посочувствовал этому человеку. Ведь он тоже знал, каково это – любить Джесси Хуберт.

Ковбой наклонился, быстро и крепко сжал плечо Чарльза.

– Я найду ее.

Сидни увидел Джесси издалека. Она как пьяная брела совершенно не в том направлении. Внезапно ее колени подогнулись, 'и она упала. На расстоянии девушка выглядела как маленький сверток ярких лоскутков.