Грезы наяву - Страница 18

Ей захотелось, чтобы он обнял се, поэтому она резко повернулась к плите, испугавшись, что ото явное желание отразилось на ее лице.

– Вы готовите какао? – с надеждой спросил он.

– Только теплое молоко.

– Тьфу.

– Если хотите, могу сделать вам какао.

– Я буду вечно у вас в долгу.

– Отлично, нельзя упустить такую возможность.

Сидни ничего не ответил. Тогда Джесси повернулась и взглянула на него.

Он положил руки на стол, уронив на них голову.

– С вами все в порядке?

– У меня заболела лошадь.

– А сейчас все нормально?

Он поднял голову и взглянул на девушку – она прочитала ответ на его помрачневшем лице.

– Что вы сделали?

– Мне пришлось застрелить ее. То же самое я сделал бы и с Джеком.

– Он всего лишь безобидный старый пьяница, – сказала девушка.

– Утром я поговорю с ним, Джесси. Может быть, это поможет, а может, и нет. Обязательно скажите мне, если у вас снова будут с ним проблемы.

С одной стороны, его помощь была кстати, а с другой – его вмешательство свидетельствовало о том, что на гостевом ранчо опять не все благополучно. Она посмотрела на его усталое лицо: хватит с него проблем.

– А разве нельзя было вызвать ветеринара? Для лошади?

– Ветеринар слишком далеко отсюда. Когда вы поживете здесь подольше, то узнаете, сколько времени занимает вызов ветеринара.

– Мне очень жаль.

– Вы впервые говорите эти слова, абсолютно ничего не натворив.

– Вы не поняли. Мне жаль, что вам пришлось убить лошадь. Должно быть, это было очень тяжело для вас.

– Да. Этот день был слишком тяжелым. Как там парнишка?

– Он пришел слишком обессиленным, даже чтобы поесть, и сразу свалился на кровать, что-то бормоча о жестоком обращении с детьми.

Сидни хмыкнул.

– Может быть, это для него слишком суровое наказание.

– Может быть.

Джесси ожидала, что Сидни не согласится с ней, но он слишком устал, чтобы спорить. Девушка поставила перед ним чашку какао.

– Подозреваю, что здесь нет ничего съедобного.

– Да нет, думаю, что-нибудь можно найти. У Германа всегда полно остатков.

Почему ей было так приятно суетиться, ухаживая за усталым, голодным мужчиной? Ее феминистски настроенных подруг хватил бы удар, если бы они увидели ее сейчас.

– Спасибо, – сказал Сидни, когда она поставила перед ним тарелку, и накинулся на дымящуюся еду. – Вкусно, – заявил он.

– Не могу принять это на свой счет. Я только положила это в микроволновую печь – остальное выше моих кулинарных способностей.

– Вы одна из тех самых новомодных женщин? – спросил он.

Джесси села за стол напротив него.

– Кого вы называете новомодными? Независимых? Не привязанных к домашнему хозяйству? Занимающихся своей карьерой?

– Я имел в виду, сможете ли вы приготовить яйцо?

– Нет.

Он кивнул.

– Так я и думал.

– В жизни есть более важные вещи, – заявила она.

– Например, Джесси? Что для вас важно в жизни?

– Я не люблю философствовать, – сказала девушка, задирая нос.

– А вы попробуйте, – предложил он.

– Ну что ж. Самое важное в жизни… Веселиться. Быть счастливой. Медвежонок Гарольд. Ну, как вам это?

– Это ваша жизнь. Если вы довольны ею, меня это не касается. – Его усталый взгляд задержался на маленькой полоске черного кружева, показавшейся на V-образном вырезе халата.

– Теперь ваша очередь, Сидни. Что для вас важно в жизни? – Джесси поплотнее запахнула халат и придерживала его у горла.

Он на минуту задумался.

– Заканчивать каждый день, сознавая, что я сделал лучшее из того, что мог сделать.

Она вдруг пожалела о своем необдуманном ответе.

– Знаете, Сидни, – тихо сказала она, – может быть, мы и не такие разные, какими кажемся. Я знаю, что мои стремления отличаются от ваших, но, верите вы или нет, я тоже делаю все, что в моих силах, каждый день. Мне нравятся отдавать свои силы и опыт тому, что я делаю: воспитываю ли детей в детском саду или помогаю людям хорошо проводить время.

Сидни закончил есть и, откинувшись на спинку стула, мгновение рассматривал ее. Затем неожиданно двинулся вперед и ласково взял ее за руку, которая придерживала ворот халата.

Джесси уставилась на него расширившимися глазами, но не сделала никакой попытки остановить его, когда он легонько потянул за пояс, распахивая халат. Распахивая его весь.

Его глаза загорелись, когда он скользнул жадным взглядом по ее груди, соблазнительно прикрытой черным кружевом.

– Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, – произнес он тихим хриплым голосом.

– С-спасибо, – заикаясь, прошептала Джесси.

Его пристальный взгляд, горячий и внимательный, вернулся к ее лицу. Он долго смотрел на нее. Потом подошел к стулу, надел на голову свою темную ковбойскую шляпу и двинулся к двери. Взявшись за ручку, он остановился и взглянул на Джесси.

– Плохи дела у Гарольда, – тихо сказал он. И вышел в ночь.

Джесси сидела долго-долго, пытаясь восстановить ставшее вдруг неровным дыхание.

Неужели он стал лучше относиться к зеленоглазому чудовищу?

Глава шестая

– Джесси, я в жизни не забуду твое «родео». Я никогда так не веселилась, – улыбнулась Анджела кузине со ступенек автобуса.

– Не уезжай, – попросила Джесси. – Останься еще хотя бы на одну неделю.

Анджела засмеялась:

– Ты ведь уговорила меня остаться еще на неделю. Я и так пробыла здесь уже три недели. Ты какая-то беспокойная, леди.

Джесси вряд ли удалось бы удержать Анджелу, если та твердо решила уехать. Она посмотрела на кузину с немой просьбой в глазах.

– Я скучаю по Берту, – тихо сказала Анджела. – И Берт скучает по мне… не говоря уже о сыне.